Saturday, March 19, 2011

მწარე სიმართლე, ჩეხოვის ენით გამოთქმული-))


РОЗОВЫЙ ЧУЛОК


Пасмурный, дождливый день. Небо надолго заволокло тучами, и дождю
конца не предвидится. На дворе слякоть, лужи, мокрые галки, а в комнатах
сумерки и такой холод, что хоть печи топи.
Иван Петрович Сомов шагает по своему кабинету из угла в угол и ворчит
на погоду. Дождевые слезы на окнах и комнатные сумерки нагоняют на него
тоску. Ему невыносимо скучно, а убить время нечем... Газет еще не
привозили, на охоту идти нет возможности, обедать еще не скоро...
В кабинете Сомов не один. За его письменным столом сидит m-me Сомова,
маленькая, хорошенькая дамочка в легкой блузе и в розовых чулочках. Она
усердно строчит письмо. Проходя мимо нее, шагающий Иван Петрович всякий
раз засматривает через ее плечо на писанье. Он видит крупные хромающие
буквы, узкие и тощие, с невозможными хвостами и закорючками. Клякс,
помарок и следов от пальцев многое множество. Переносов m-me Сомова не
любит, и каждая строка ее, дойдя до края листка, со страшными корчами,
водопадом падает вниз...
- Лидочка, кому это ты так много пишешь? - спрашивает Сомов, видя,
как его жена начинает строчить по шестому листку.
- К сестре Варе...
- Гм... длинно! Дай-ка скуки ради почитать!
- Возьми, читай, только тут ничего нет интересного...
Сомов берет исписанные листки и, продолжая шагать, принимается за
чтение. Лидочка облокачивается о спинку кресла и следит за выражением его
лица. После первой же странички лицо его вытягивается и выражает что-то
похожее на оторопь... На третьей страничке Сомов морщится и медленно чешет
затылок. На четвертой он останавливается, пугливо взглядывает на жену и
задумывается. Немного подумав, он со вздохом опять принимается за
чтение... Лицо его выражает недоумение и даже испуг...
- Нет, это невозможно! - бормочет он, кончив чтение и швыряя листки
на стол. - Решительно невозможно!
- Что такое? - пугается Лидочка.
- Что такое! Исписала шесть страничек, потратила на писанье битых два
часа и... и хоть бы тебе что! Хоть бы одна мыслишка! Читаешь-читаешь, и
какое-то затмение находит, словно на чайных ящиках китайскую тарабарщину
разбираешь! Уф!
- Да, это правда, Ваня... - говорит Лидочка, краснея. - Я небрежно
писала...
- Кой чёрт небрежно? В небрежном письме смысл и лад есть, есть
содержание, а у тебя... извини, даже названия подобрать не могу! Сплошная
белиберда! Слова и фразы, а содержания ни малейшего. Всё твое письмо
похоже точь-в-точь на разговор двух мальчишек: "А у нас блины ноне!" - "А
к нам солдат пришел!" Мочалу жуешь! Тянешь, повторяешься... Мысленки
прыгают, как черти в решете: не разберешь, где что начинается, где что
кончается... Ну, можно ли так?
- Если б я со вниманием писала, - оправдывается Лидочка, - тогда бы
не было ошибок...
- Ах, об ошибках я уж и не говорю! Кричит бедная грамматика! Что ни
строчка, то личное для нее оскорбление! Ни запятых, ни точек, а ять...
бррр! Земля пишется не через ять, а через е! А почерк? Это не почерк, а
отчаяние! Не шутя говорю, Лида... Меня и изумило и поразило это твое
письмо... Ты не сердись, голубчик, но я, ей-богу, не думал, что в
грамматике ты такая сапожница... А между тем ты по своему положению
принадлежишь к образованному, интеллигентному кругу, ты жена
университетского человека, дочь генерала! Послушай, ты училась где-нибудь?
- А как же? Я в пансионе фон Мебке кончила...
Сомов пожимает плечами и, вздохнув, продолжает шагать. Лидочка,
сознавая свое невежество и стыдясь, тоже вздыхает и потупляет глазки...
Минут десять проходит в молчании...
- Послушай, Лидочка, ведь это, в сущности, ужасно! - говорит Сомов,
вдруг останавливаясь перед женой и с ужасом глядя на ее лицо. - Ведь ты
мать... понимаешь? мать! Как же ты будешь детей учить, если сама ничего не
знаешь? Мозг у тебя хороший, но что толку в нем, если он не усвоил себе
даже элементарных знаний? Ну, плевать на знания... знания дети и в школе
получат, но ведь ты и по части морали хромаешь! Ты ведь иногда такое
ляпнешь, что уши вянут!
Сомов опять пожимает плечами, запахивается в полы халата и продолжает
шагать... Ему и досадно, и обидно, и в то же время жаль Лидочку, которая
не протестует, а только глазами моргает... Обоим тяжело и горько... Оба и
не замечают за горем, как бежит время и приближается час обеда...
Садясь обедать, Сомов, любящий поесть вкусно и покойно, выпивает
большую рюмку водки и начинает разговор на другую тему. Лидочка слушает
его, поддакивает, но вдруг во время супа глаза ее наливаются слезами, и
она начинает хныкать.
- Это мать виновата! - говорит она, вытирая слезы салфеткой. - Все
советовали ей отдать меня в гимназию, а из гимназии я наверное бы пошла на
курсы!
- На курсы... в гимназию... - бормочет Сомов. - Это уж крайности,
матушка! Что хорошего быть синим чулком? Синий чулок... чёрт знает что! Не
женщина и не мужчина, а так, середка на половине, ни то ни сё... Ненавижу
синих чулков! Никогда бы не женился на ученой...
- Тебя не разберешь... - говорит Лидочка. - Сердишься, что я
неученая, и в то же время ненавидишь ученых; обижаешься, что у меня мыслей
нет в письме, а сам против того, чтоб я училась...
- Ты к фразе придираешься, милочка, - зевает Сомов, наливая себе от
скуки вторую рюмку...
Под влиянием выпитой водки и сытного обеда Сомов становится веселей,
добрей и мягче... Он глядит, как его хорошенькая жена с озабоченным лицом
приготовляет салат, и на него набегает порыв женолюбия, снисходительности,
всепрощения...
"Напрасно я ее, бедняжку, обескуражил сегодня... - думает он. - Зачем
я наговорил ей столько жалких слов? Она, правда, глупенькая у меня,
нецивилизованная, узенькая, но... ведь медаль имеет две стороны и audiatur
et altera pars...* Быть может, тысячу раз правы те, которые говорят, что
женское недомыслие зиждется на призвании женском... Призвана она, положим,
мужа любить, детей родить и салат резать, так на кой чёрт ей знания?
Конечно!"

Вспоминается ему при этом, как умные женщины вообще тяжелы, как они
требовательны, строги и неуступчивы, и как, напротив, легко жить с
глупенькой Лидочкой, которая ни во что не суется, многого не понимает и не
лезет с критикой. С Лидочкой и покойно и не рискуешь нарваться на
контроль...
"Бог с ними, с этими умными и учеными женщинами! С простенькими лучше
и спокойнее живется", - думает он, принимая от Лидочки тарелку с
цыпленком...
Вспоминает он, что у цивилизованного мужчины является иногда желание
поболтать и поделиться мыслями с умной и ученой женщиной...
"Что ж? - думает Сомов. - Захочется поболтать об умном, пойду к
Наталье Андреевне... или к Марье Францовне... Очень просто!"


_______________
* да будет выслушана и другая сторона... (лат.).


ნებისმიერი კაცის იდეალი ასეთი ქალია და ტყიულად დებენ თავს ძლიერი სქესის ერუდირებული წარმომადგენლები, თითქოს განათლებული ქალი სჭირდებათ, თანაც საკუთარი ცხოვრების მაგალითით სწორედაც საპირისპიროს ამტკიცებენ-))